|
* * *
Пароходное сообщение от Рязани до Нижнего Новгорода производилось монополистом Качковым Александром Викуловичем, купцом из села Ерахтур, что близ г. Касимова.
Александр Викулович Качков (Фото с сайта www.izdatel-sitnikov.ru)
А.В.Качков с семейством после лодочной прогулки по Качкову затону. 1900 г. (Фрагмент картины неизвестного художника)
Пассажирские пароходы были в большинстве двухэтажные, но разного типа: двух и полутораэтажные большие и малые, с мелкой осадкой и большой осадкой. От Нижнего Новгорода ходили пароходы Заворыкина «Николай», «Муром» Николаева. Они были конкуренты Качкову в нижней части реки Оки. Там ему приходилось поторапливаться и соблюдать расписание, а выше до Рязани расписание было только на бумаге, а пароходы ходили «не по бумаге, а по воде», как говорили качковские служащие. С приходом в Елатьму они задерживались на 6 – 10 часов против расписания.
Буксирные пароходы плавали по Оке и через шлюз до Москвы с одними товарными баркасами общества «Иван Любимов и Ко», «Бр. Каменских» и пароходства Кашиной, «Восточного общества товарных складов», и со многими баржами общества «Океан» пароходства Бородачевых, Череп-Спиридовича и других мелких хозяев-одиночек. Конкурентом Качкова в пассажирских перевозках в 1903 – 1905 годах было пароходство «Вятско-Волжского товарищества». Сначала были пущены одноэтажные пароходы, которые были с небольшой осадкой и быстрого хода. Их преимущество было в том, что качковский пароход должен был идти на перекатах уменьшенным ходом, а вятские шли полным ходом. Вятские плату за проезд пассажиров и за провоз груза назначали ниже Качковских, а пассажирам на каком ни ехать, лишь бы быстрее. Вятские делали так: как только качковский пароход приближается к пристани и находится от нее за 2 – 3 километра, то вятский уходит, а качковский остается без пассажиров. Когда была конкуренция, то на каланче о приходе качковского парохода, видимого за 10 километров вниз и вверх по реке, днем вывешивались флаги: когда пароход идет сверху – флаг синего цвета, а ночью – зеленый фонарь, а если снизу – белый флаг или белый фонарь. Заметив этот сигнал, извозчики, стоявшие на биржах, одни на Базарной, другие на Ильинской площадях сейчас же ехали за пассажирами, подряжавшими их заранее ехать на пристань или ехали порожняком, ну а пассажиры, желавшие отправиться на вятском пароходе догадывались, что он уже давно пришел и готовится к отплытию. Так, Городская управа, оказывая услугу качковским, невольно помогала и вятским. С грузами было хуже у вятских, так как дебаркадер не давали ставить у берега, потому что надо было арендовать участок берега, принадлежащий городу или селу, а изменить традиции заправилы волостного управления или города не хотели, тем боле, что у качковских были в почете – их угощали на пароходах и давали бесплатно каюты первого класса. Но, как говорится, «вятский – народ хватский». Они придумали приставать к берегу и подавать чалку за временный «мертвец» со стропом. «Мертвец» – это бревно, закладывавшееся в яму глубиной в 1 – 2 метра, вырытую параллельно течению реки, на нем делалась строп-петля, выставлявшаяся на поверхность земли. Яма засыпалась землей со щебнем и утрамбовывалась. В эту петлю продевали петлю чалки, просовывали полено и готово. Удерживала она при любом ветре и отдавать быстро – выдернул полено и чалка свободна. Так продолжалось две навигации. На вторую навигацию грузы стали привозить и к вятским, так как фрахт (плата за провоз пуда груза) у них была ниже, чем у качковских. Груз укладывали на берегу на подтоварник (тонкие бревна), чтобы не отсыревал, а сверху накрывали толстым большим брезентом, не пропускавшим дождевую воду. Полосой берега шириной 20 метров от края воды они пользовались на основании речного права бесплатно. Эта полоса называлась «бичевой», название получила, когда суда водились бурлаками или лошадьми на бичеве, тянувшейся вглубь берега на 15 – 20 сажень от края воды или уреза. Так перехитрили вятские качковских на две навигации, а на третью навигацию 1905 года качковские ослабли в этой тяжбе, так как вятские добились разрешения через министра путей сообщения расставить дебаркадеры (пристани) там же, где были и качковские, пустили двухэтажные, более новые и сильные пароходы с более лучшими удобствами для пассажиров и, главное, выдерживали расписание. Качков, видя, что не выдерживает конкуренции, дал вятским более 200 тысяч рублей золотом отступных, и вятские, доработав навигацию, ушли работать на Волгу от Вятки до Казани. Так Качков опять стал монополистом на средней Оке, а пароходы стали опять запаздывать, иногда по суткам не приходили в Елатьму, особенно осенью, «сидя» на мели внизу около Ласина или Ардабьева на перекате, а вверху – около Пустыни или на каменке между Ватажкой и Касимовым. Из старых качковских пароходов долго плавал «Пирогов» (бывшая «Елена», построенная в 1903 году), а также переименованный при советской власти «Иуда Маккавей» (библейский вождь еврейского народа). Остальные пароходы пришли с Волги. (Прим. ред.: Как это ни странно, но в справочнике-путеводителе «Поволжье», изданном Волжским Государственным Речным Пароходством в 1929 году, пароход «Иуда Маккавей» продолжал курсировать между Н.Новгородом и Муромом под своим ветхозаветным именем!)
Приходящие в Елатьму грузы были исключительно: бакалея, одежда, мука (по сведениям 1907 года) количеством 106 тысяч пудов, фрахт на 9 тысяч рублей. Отходящие грузы – яблоки, ягоды (вишня, малина, крыжовник), овощи (картофель, капуста, огурцы, лук репчатый). Количество груза около 300 тысяч пудов на 41 тысячу рублей фрахтом.
* *
* Больница была на 20 коек. Врачом был Кудрявцев Дмитрий Николаевич (прим. ред. – коллежский советник Дмитрий Николаевич Кудрявцев заведовал Елатомской земской больницей и в то время был в ней единственным врачом, смотрителем больницы состоял губернский секретарь Сергей Григорьевич Федоров) и два фельдшера – Аносов Алексей Михайлович и Федосеев Василий Митрофанович.
Елатомский земский врач
Кудрявцев очень быстро ставил диагноз, не осматривая, не выслушивая и не выстукивая больного, спрашивал басом: – Голова болит? – Боли-и-т, – тянет какая какая-нибудь женщина. – А грудь болит? – Боли-ит, – опять тянет она жалостным голосом. – А как, стул есть? – Не-ет, табуретка! – отвечает больная. – Я не о том тебя спрашиваю. На двор ходишь? – Да, да! – Ну, так, – и, обращаясь в аптеку через окошечко в приемной, – Митрофаныч, дай-ка ей «sodium bicarbonate» (сода по-латыни), или назовет так же по-латыни «olеum ricini» (касторка) или «terpentin hidrat» (французский скипидар, употреблявшиеся для растирания от простуды).
У гимназистов был свой доктор – Федор Григорьевич Чернецкий, принимавший в гимназии. Но гимназисты ходили к нему иногда на дом больше за тем, чтобы посмотреть и поболтать с его дочкой Лелькой, красивой девицей.
Фельдшера ходили и на дом лечить, но за особую плату. В последнее время был хороший врач Николай Доримидонтович Багрецов. Операций в Елатьме не делали, а если кому требовалось, отсылали в Касимов к врачу Заксу.
* *
* На углу Ильинской площади и улицы Граве было «Воинское присутствие». Здесь осенью производился призыв новобранцев в солдаты. При этом производилась жеребьевка. Например, с Елатомского участка требовалось набрать 150 человек, годных к военной службе. Сначала вызывали по алфавитному списку и каждый подходил к запертому на крючок стеклянному шкафчику, горизонтально стоявшему на козелках и вращавшемуся за ручку. Внутри лежали свернутые в трубочку записки с надетой посредине резинкой, чтобы при вращении не развертывались и не были видны цифры, напечатанные на толстой не просвечивающейся бумаге. Засучив рукав правой руки, призывающийся тянул жребий, любой, хоть снизу, хоть сверху, хоть сбоку и передавал его председателю комиссии. Тот снимал резинку и громко объявлял номер (мой, например, был 177), записывал его в особый список и номерок отдавали на руки. Когда все заканчивали вытягивать жребий, то выкликивали по порядку номеров жеребьевки. Номеров было на все количество подлежавших призыву в этом году, то есть достигших 21 года ко дню призыва. Это происходило в 15 – 20 числах октября месяца. Родившийся до этого числа оставался до будущего года. Вызванные по жребию шли к врачам на осмотр, обмер, взвешивание и тут решалась его судьба. Если годен, зачисляли в пехоту, во флот, в артиллерию или кавалерию, а если не годен, то записывали в ратники ополчения I или II разряда или «белобилетники по чистой». Когда до призывника оставалось, к примеру, два номера, 175-й оказался годным и он же оказался последним 150-м по плану набора с этого участка, 175-й оставался, как тогда называли «по-счастливому», не подлежал врачебному осмотру и зачислению ни в какие ратники. Вот краткое описание разных сторон жизни города Елатьмы того времени, периода с 1901 по 1913 год, экономической, культурной, бытовой и других. После 1913 года я служил на Волге (в июне 1913 года мне исполнился 21 год) и бывал в Елатьме проездом и то на короткое время.
* *
*
Вернуться на главную страничку
|
